Шаг на пути к небу. Роман - Паратиков Павел

– Что делать будем, товарищ комбат? Опять лезут.

Грохот приближающейся атаки заглушил его слова. Японцы с последних сил сдерживали натиск наступления. Образованная брешь в обороне, пробитая их экипажем прорывом в тыл, позволили развить значительный успех.

– Ну, быстрей же, братишки, – мысленно обращался он к товарищам, рвущим оборону.

Очередная группа японцев пробиралась к танкистам. Арсений открыл по ним огонь из пистолета. Они залегли. Понимая, что с боеприпасами у них туго, самураи продолжили продвижение короткими перебежками. Сделав ещё несколько выстрелов, патроны кончились. Чуть высунув голову, он наблюдал, как те приближались. Рядом, под ухом заработал пистолет комбата. Он подполз к Бандурину, и выпустил обойму. Несколько наступающих упали замертво.

– Всё, – выдохнул Стрельников, – больше нету.

Сенька сжал в руке последнюю гранату, и посильней замахнувшись, выпустил её в их сторону. Рванул взрыв. Японцы опять залегли. В этот момент, через окоп перескочил танк, поливая огнём во все стороны. Через несколько секунд ещё два. На всей скорости к их подбитой машине подлетел Беляев. Он выскочил на ходу из люка, и подбежал к горящему, командирскому танку.

– Ванька, – закричал Сенька. Тот обернулся, и увидел их, лежащих в ложбинке.

– Быстрей сюда, – крикнул он Лёхе. Они подбежали к ним. – Санитаров, быстрей, – заорал он во всю глотку. Тут же подбежала медсестра, и двое с носилками, подоспевшие с пехотой.

– Ну, вы тут держитесь, – взяв за руку Арсения, попрощался Иван, – а мы зараз их добьём.

Прыгнув в машину, экипаж Беляева скрылся из виду.

В ходе двухнедельной военной операции, Красная армия понесла неоправданно большие потери. Ответственность за это была возложена на командующего Дальневосточным фронтом, Василия Блюхера. 28 октября 1938 года, он был арестован НКВД, и замучен до смерти. Более 6500 тысяч солдат и офицеров были награждены орденами и медалями, 26 получили звание героя Советского Союза. Среди награждённых была добрая часть казаков, геройски проявивших себя в боях с японскими интервентами. Но наравне с добытой славой, многие казачьи семьи получили на сыновей похоронки.

Глава 9

– Идут, идут! – вбегая в палату, закричала сестричка, закрывая за собой двери. Раненые зашевелились, распределяясь по своим кроватям. Кто-то быстро собирал карты с тумбочки, где только что шла игра в дурака. Кто-то на костылях ковылял на своё место.

– Фу, надымили-то, – она подбежала к окну, и открыла форточку.

– Да не переживай ты, Сонька, всё будет нормально, – успокаивали её бойцы.

– Ага, не переживай, комиссия всё-таки. Медсестра поправила шторы, и схватив с подоконника какую-то тряпку, сунула её под тумбочку. Арсений сидел на своей кровати, и наблюдал за происходящим. Рядом лежал Стрельников с подвешенной ногой, перевязанной от голени до ягодиц. Лебедев, только что игравший в карты, прибежал и лёг на своё место, придерживая рукой забинтованную грудь.

Вчера всем объявили, что в госпиталь прибудет комиссия. Что за комиссия, никто не знал, но весь медперсонал суетился, наводил порядки и шугал раненых, уже попривыкших к больничной, расслабленной жизни. С вечера во всём госпитале наводили генеральную уборку. И всё же Соня, молоденькая медсестричка, закреплённая за их палатой, нервничала, накрученная главврачом, не зная, что ждать от незваных гостей. Она осторожно выглянула в коридор. Никого не было. У входа, за столом, сидела дежурная медсестра. Сонька вопрошающе мотнула головой. Та ответила ей так же, жестом, показав на соседнюю дверь.

– В первую палату зашли, – занырнув обратно, выдохнула она.

– Сонечка, не бойся, мы тебя не подведём, – улыбаясь, пробасил Стрельников.

– Да, конечно. Смотри, у нас самая образцовая палата во всём госпитале, – поддержал его Лебедев. В этот момент донесся глухой звук, похожий на троекратное «ура». В коридоре хлопнула дверь, и в их сторону, стуча каблуками, зашагали несколько человек. Дверь открылась, и в палату вошёл командир полка, полковник Уханов, в сопровождении двух офицеров. Раненые попытались встать со своих мест, но он остановил их.

– Сидите, сидите. Все вернулись в исходное положение. – Ну как, товарищи идёт выздоровление?

– Спасибо, товарищ полковник, выздоравливаем, – приподнимаясь, ответил Стрельников. – Благодаря медперсоналу, и в частности, заботе нашей Сонечки, скоро будем в строю.

– Ну, вот и славненько. Не буду вас долго задерживать, перейдём сразу к делу.

Стоявший рядом офицер подал ему список.

– Итак, – начал он зачитывать. – Красноармейцы: Николай Подольский, Григорий Суруханов, Василий Болдырев, Фёдор Лебедев, Егор Пироваров, а также сержанты Тимофей Востриков, Силантий Барников, и Пётр Вознин. За проявленное мужество и отвагу в боях с японскими интервентами, вы представлены к правительственной награде, «медаль за боевые заслуги» и к отпуску сроком на десять суток, с момента выздоровления. Бойцы поднялись. Лебедев, придерживая раненую грудь, вместе со всеми, в один голос, выкрикнул, «Служим трудовому народу!». Второй из ассистирующих офицеров, прошёл и раздал награды. Уханов продолжил.

– Красноармейцы Всеволод Белинин, Борис Федяйкин, Иван Сопирников, Виктор Носов, а также, сержанты Константин Сафронов, Захар Шилин, Арсений Бандурин, и лейтенанты Назар Краснов и Семён Авдеев. За проявленное мужество и отвагу в боях с японскими интервентами, представлены к правительственной награде, ордену Красной звезды, и к отпуску на десять суток, с момента выздоровления.

– Служим трудовому народу!

Радости Арсения не было предела. Он уже не услышал, что полковник зачитал ещё несколько фамилий, награждённых орденом Боевого красного знамени, погрузившись в свои размышления.

– Ну надо же, – закрутились мысли в его голове. – Первый бой, и сразу же орден, и ранение. Вот дед обрадуется, когда узнает. И отпуск прям кстати. И по Дашке уже соскучился, сил нет.

Его мысли прервал акцентированно громкий голос Уханова.

– А сейчас, товарищи, переходим к самому главному. Майор Стрельников Ефим Георгиевич, за особые заслуги, награждается высшей правительственной наградой, Звездой Героя Союза Советских Социалистических Республик, и присвоением внеочередного воинского звания «подполковник». Ура, товарищи.

– Ура, ура, ура-а-а, – прокричали все в один голос.

– Поздравляю вас, благодарю за службу, и желаю скорейшего возвращения в строй. До свидания. – Полковник с офицерами вышли. Соня закрыла за ними дверь.

– Вот тебе и комиссия, – крутя орден в руке, задумчиво проговорил один из награждённых.

– Обмыть бы надо, как положено, а братцы. Спиртику бы, – приметил кто-то.

– Кем положено-то? – включился в разговор Арсений.

– Ну как кем? Кем-то до нас.

– Не знаю, не слыхал. Сколь дед, да старики баяли, ни от одного не слыхал, чтобы награды обмывали.

– Ну не хочешь, не обмывай, – махнул на него рукой разохотившийся боец с перевязанной головой.

– Сонь, а Сонь, подсоби со спиртиком-то.

– Да какой спиртик, вы в своём уме? Хотите, чтобы главврач вас вместе со мной под трибунал отдал?

– Ну почему сразу под трибунал? Мы ж чисто символически.

– Нет, не позволю, и думать забудьте.

– Ну, Сонечка, ну что ты ругаешься, ну хоть грамм двести, – продолжал клянчить тот.

– Да успокойся уже, боец, – оборвал его Стрельников, – тебе что, непонятно объяснили?

– Ну вот, а так всё хорошо начиналось, – поняв, что ничего не получится, заключил он.

Лебедев прицепил свою медаль к бинтам, плотно намотанным на его, пробитой осколками, груди. Подойдя к окну, он начал ловить в нём отражение.

– Ну как смотрится, а, Арсений Матвеич?

– Да герой, герой, – ответил ему Бандурин, сам с трудом сдерживая свою радость, что бы внешне никак её не показать. Для него было важно, как оценят его казаки дома, что скажут отец и дед.

– Товарищ майор, – он поправился, – вернее, товарищ подполковник, поздравляю вас с заслуженной наградой. Лихо мы всё-таки к ним прорвались.

– Спасибо, Бандурин, спасибо. И ты молодец, заслуженно получил орден. По прибытии в часть, напишу на тебя приказ, о присвоении внеочередного.

– Благодарствую, товарищ ма…, товарищ подполковник.

– Разрешите обратиться, товарищ подполковник, – подошёл к нему Лебедев.

– Обращайтесь.

– Товарищ подполковник, возьмите меня в свой батальон. Он стоял перед кроватью Стрельникова, вытянувшись по струнке, выпячивая забинтованную грудь с медалью.

– Ну что ж, – сделав задумчивый вид, подыграл важности его обращения комбат. – Учитывая твои боевые заслуги, отмеченные медалью, думаю, можно тебя взять в наш батальон, но только если Бандурин не будет возражать. Лебедев изменился в лице, не поняв шутки. – Вы не против, товарищ сержант? – продолжал Стрельников с серьёзным лицом.